4.
Каюсь, эту привычку я приобрел в нежном детском возрасте, еще задолго
до того, как мне на шею повязали алый пионерский галстук. С некоторых
пор я стал сторониться шумных компаний сверстников, избегать подвижных
игр на воздухе и все чаще под любым предлогом искал уединения, чтобы
всецело предаться любимому занятию. И это не замедлило сказаться на
моих успехах в учебе и без того слабом здоровье.
Мой бледный вид и воспаленный взор обеспокоили родителей. И они пытались
бороться. Они купили мне настоящий кожаный мяч и записали в футбольную
секцию, старались контролировать и не спускать с меня глаз. Но напрасно.
Ничто уже не могло меня остановить. Я стал заниматься этим с еще большим
упорством, надолго запираясь в туалете, или по ночам, укрывшись с фонариком
под одеялом, забывая про еду и сон.
Страсть к чтению - это была именно она, дорогой читатель - просто пожирала
меня. Это была болезнь. В день я проглатывал минимум 5-6 книг. Я читал
все, что попадалось на глаза - книги, журналы, листочки, из которых
старушки-торговки сворачивали кульки для семечек, разрезанные аккуратными
прямоугольниками остатки газет в сортирах, объявления на столбах, надписи
на заборах. Всякое печатное и непечатное тоже слово влекло меня. Видел
ли ты, читатель такого осла, который, спеша куда-либо, вдруг останавливался
на улице, как вкопанный, заметив на земле какой-нибудь ничтожный обрывок
старой газеты, и, забыв про то, кто он и на каком свете, застывал с
открытым ртом, пока не прочитывал весь текст от первой до последней
буквы?
Круг моего чтения был бессистемен и хаотичен. Тут были записки известных
натуралистов и путешественников, энциклопедические словари, зарубежная
фантастика, годовые подшивки журналов ╚Вокруг света╩ и ╚Техника молодежи╩,
научные труды по сексопатологии, занимательные книги по физике и математике,
биографии великих людей и была почему-то даже мемуарная серия ╚Записки
подпольщика╩.
Долгие годы единственной конечной целью моих прогулок оставался центральный
книжный магазин, где я из-за отсутствия денег прочитывал пару-тройку
книг, не отходя от прилавка. Продавщицы всех отделов знали меня в лицо,
и последним посетителем, которого выставляли за дверь перед закрытием
магазина, был я.
Естественно, при такой страсти к чтению я не мог миновать библиотек.
В каждой из четырех городских библиотек я был обладателем самого толстого
формуляра. Как изголодавшийся наркоман жадно втягивает в себя горячий
дым марихуаны, вдыхал я запах пыли книжных полок.
Вид подростка с кипой книг под мышкой ежедневно, как на работу, являвшегося
в библиотеку, пугал библиотекарей, пожилых рассеянных клуш, и вносил
ненужные хлопоты в их размеренное существование - пересказы последних
сплетен и вязание крючком. И, не сговариваясь, она начали рассказывать
мне истории, которые происходили с их наиболее активными посетителями.
- Один мальчик слишком много читал и сошел с ума, за ним приехали санитары
и увезли его в лечебницу┘
- Один мальчик слишком много читал и пошел по кривой дорожке. Теперь
он отбывает срок в бобруйской колонии для малолетних преступников┘
- Один мальчик слишком много читал, и его разбил паралич┘
Они бы очень не хотели, чтобы со мной приключилась какая-нибудь такая
жуткая история, и поэтому искренне желали бы видеть меня пореже.
Видя, что никакие уговоры не помогают, библиотекари принялись действовать
чисто тоталитарными методами и урезали мне количество книг, выдаваемых
на руки за раз.
Но болезнь прогрессировала: в ответ я стал красть, да простит мне читатель,
книги в библиотеках (бобруйская колония была совсем рядом). Позже
из книг с казенными штампами на первой и семнадцатой страницах я составил
неплохую личную библиотеку.
Тысячи прочитанных книг не прошли даром для моего зрения: я стал катастрофически
слепнуть. С каждым годом росло количество диоптрий в линзах моих очков.
Даже сидя на первой парте, я перестал различать что-либо на доске,
и окончательно потерял всякий интерес к учебе. Заделавшись хроническим
двоечником, я с трудом переползал из класса в класс.
Чтобы как-то спасти ребенка, родители повезли меня к бабке-шептухе.
Бабка резала книги ножницами, рвала страницы на клочки, плевала на
них, жгла на свечке, топтала ногами и при этом отчаянно шевелила губами.
Думаю, что от полной погибели меня спасло только чудо, и пророчества
фурий-библиотекарш не сбылись. Я не пошел по кривой дорожке, не сел
в тюрьму и, слава Богу, пока не сошел с ума. Но, даже став взрослым,
серьезным и обремененным семьей человеком, я так и не избавился от
своего пагубного пристрастия окончательно. Я до сих пор не могу пройти
спокойно мимо витрины букинистического магазина или развала книжных
лотков и регулярно оставляю там значительную часть своей зарплаты.
И куда бы я ни шел, по каким бы важным делам ни торопился, ноги сами
несут меня к прилавку. Я беру в руки книгу, открываю ее и, поправив
очки, забываю обо всем┘
Юрковец Юрий
www.уurkоvеts.nm.ru
Юрий Юрковец
|