|
5.
ПРО ВИКИНГА.
Историю эту довелось мне услышать лет 15 назад от своих родителей. Как-то вечером
мама сообщает отцу, что звонил некий Миша из Саратова. Папа спрашивает:
- ВИКИНГ что-ли?
Мать смеется и утвердительно кивает головой. Я в непонятках, и тогда отец
рассказывает:
В середине 60-ых одна зима выдалась особенно холодной и бесснежной, и волки, коих
в Саратовской губернии тогда было более чем достаточно, совсем озверели. В отдельных
деревнях они посреди бела дня шастали меж домов и рвали на части все, что
шевелится. Местные власти в панике, охотникам объявляется вознаграждение в 200(!)
тогдашних рублей за каждую волчью шкуру. В райцентре Озинки собирается команда
из местного охотничьего общества. Люди все бывалые, как на зверя ходить знают не
понаслышке, да вот еще один малец Мишка с ними увязался.
Выезжают ближе к вечеру в лес на двух санях. Впереди тот самый Мишка с ножом и
поросенком в руках. Время от времени лес оглашается диким визгом хрюшки, которую
Мишка тычет ножичком в брюхо. На этот визг сбегаются все голодные волки
Саратовской области. Сзади на санях - стрелки, лупящие во всю мочь из своих
двухстволок по волкам. Все идет хорошо, охотники уже прикидывают, кто настрелял
на "Рубин", а кто и на "Запорожец".
И вдруг на одной из лесных развилок лошадь, видимо офигевшая от голодных завываний
волков и их желтых огоньков по бокам, уносит сани в сторону от наезженной дороги.
Мишка орет дурным голосом, но в пылу охоты его, конечно, никто не слышит, охотники
уносятся в одну сторону, сани с Мишкой, поросенком и озверевшей стаей волков - в
другую. Какое-то время лошак еще несется по чаще, затем сани цепляются за пенек
и переворачиваются. От удара Мишка вылетает из них в сторону с какой-то охапкой
сена, ударяется об сосну и совершенно отчетливо вдруг понимает, что вот тут-то
ему и.. кабздец, словом.
От отчаяния он зарывается в сено, хоть и видно его за версту, и накрывает голову
ведром, которое хрен его знает по какой нужде оказалось в санях. Стая налетает буквально
через минуту. Поросенок не успел даже "хрю" сказать, как от него одни уши
остались. Через секунду настает очередь лошадки. Грызли ее волки долго и
обстоятельно, а Мишка все это время тоскливо размышлял, когда же настанет очередь
десерта, то есть его. И вот то ли от страха, то ли холода он неожиданно для самого
себя вдруг отчаянно проперделся. Волчары тут же бросили свое кушанье и
заинтересованно посмотрели в его сторону. Один из них (будущий десерт сразу понял,
что это вожак) направился к куче соломы. Мишка с комком в горле изо всех сил натянул
на себя ведро. "Х.. с ним, сожрут, так сожрут, хоть башка останется".
На шею наступила огромная тяжелая лапа, долго, очень долго зверь обнюхивал
воротник телогрейки, штаны, валенки, а затем... в звенящей морозной тишине он
услышал звук, который невозможно спутать с другим. Тугая струя ударила в
жестяное ведро. Запах не оставлял сомнений - волк выссал все свои запасы мочи.
Примеру вожака последовала вся стая...
Закончив сей странный обряд, волки вернулись к своей ужасной трапезе, и только
через целую вечность Мишка вдруг услышал, как прекратился треск разрываемого мяса
несчастной лошади, как загрохотали невдалеке "тулки" и "ижевки", как отчаянно
матерился его крестный Анатолий, взявший крестничка "на охоту".
И тогда Мишка поднялся. То есть подняться, он, конечно, поднялся, но вот насчет
ведра... Натягивал его малец со страху, волки тоже вниманием не обошли: на 20-ти
градусном морозе моча схватывается быстро - короче примерзло намертво. Анатолий
только и смог вымолвить: "ВИКИНГ - ебена мать"...
Дальше была проза. Бросили Мишку в сани, домчали до какой-то баньки, с немалым
трудом, но все-таки стянули ведро, влили в мальца пол-литру и, укутав в одеяло,
уложили спать."
С тех пор и по сей день у Мишки, теперь-то, конечно, у Михал Афанасича - седая
прядь у левого виска, ведро, спасшее жизнь висит в сенях, а все деревенские
в разговорах называют Афанасича не иначе как ВИКИНГ.
Охранник
|
