|
3.
Во время учебы в Пензенском строительном институте мы бардзо файной
студенческой компанией играли в карты. В какую там неважно, но очень
азартную игру, превращая на целый вечер флигелёк, который снимали
друзья-товарищи, в игорный дом.
Впрочем, играли не на деньги и не было, и деньги портят отношения.
И
не на « носики», когда проигравшего бьют по носу оговоренным
количеством
карт из колоды зачем нам было набивать друг другу большие носы,
когда
они у нас и так были большими, еврейскими. А играли на продукт, которого
был в каком-никаком изобилии: воду. Проигравший выпивал определённое
количество "проигранной" воды.
Увы, в карты можно надуть кого хошь, а вот природу не обманешь, и через
положенное время выпитая жидкость просилась наружу. А так называемое
удобство было во дворе, да еще на расстоянии метров 70 от дома.
Поначалу мы им благородно пользовались, но когда входили в раж, да
уже
каждый насасывался по нескольку литров, добежать до удобства не было
никакой человеческой возможности, становилось не до приличий.
И мы, спасая штаны, избавлялись от переполнявшей организм жидкости
прямо
с крыльца, а морозу было градусов 30, и с его помощью сотворили целую
ледяную горку цвета оранжевой революции-2004 за целых 45 лет
до неё.
А было в нашей азартной игре еще одно жесткое правило: тот, на ком
заканчивалась вода, должен был принести её для продолжения игры, а
колодец был метров за 150 от крыльца. В этот же суровый зимний вечер
в
игре жутко не везло мне: мало того, что пришлось больше всех выпить,
так
на мне кончилась вода, и я с коромыслом и двумя ведрами отправился
за
ней, а на обратном пути, почти уже возле дома, поскользнулся, упал
и
вылил ведра на себя.
Вестимо, изрядно вымок, но пришлось снова идти, да еще под неописуемую
даже с крыльца радость победителей, ехидно утешавших лузера избитой
сентенцией: не повезло в картах повезет в любви.
И таки да, в любви повезло: когда мы расходились по домам после игры,
превратившейся для меня в совсем уж водяную феерию, окликнула
сердобольная соседка. Мокрого, продрогшего, пригласила согреться чаем,
и еще чем Бог послал ну, там малиновым вареньем от возможной
простуды, блинами, то да сё... Переодела в сухое. Самоотверженно согрела
и
собой...
Я в долгу не остался, утром нарубил дров, сходил за водой... И дальше
пошло-поехало. Любовь-морковь... Свозил её в Москву, жили у моей тёти
на
Чистых Прудах. Поясочек ей купил поролоновый. И в Палату с
ей сходил
Грановитую. Еще за скока там лет до той самой песни Галича про
Парамонову!
А обыгравшие меня в карты мерзавцы обещанного реванша от меня не
дождались, и ваще потеряли партнера, хотя я находился совсем рядом,
но
они об этом не знали. На хрена, спрашивается, мне было с ними
заморачиваться питьем воды, ссанием с крыльца да походами за водой
вдоль
по улочке ледяной?
Лучше я в это же время пил ту же воду, да, из того же колодца, но
горячую, из самовара, в умеренных чайных количествах, да ещё чего там
наливала милая соседка.
И вместе с ней, сидя у окна в тепле и довольстве, ржал над картёжниками,
когда они в 30-градусный мороз впопыхах выскакивали на крыльцо
наращивать ледяную горку цвета оранжевой революции-2004 за
целых лет
45 до неё, а проигравшие лузеры тоскливо пополняли иссякшие ведра,
шпацирая с коромыслом к колодцу вдоль по улочке ледяной. Особенно было
смешно, когда кто из них падал с ведрами и принимал ледяную купель!
Но, загадочная славянско-еврейская душа, мне очень захотелось
к ним. В
конце концов, сколько волка не корми, а сердцу не прикажешь, и чем
кончилось, стыдно признаться
И внёс я свою свежую струю в ледяную горку цвета оранжевой
революции-2004 за целых лет 45 до неё. А любимая с ужасом наблюдала,
как рисковал отморозить, - смейтесь, циники!, - самое для неё дорогое
Stolbunoff
|
